Во имя любви - Страница 34

— Я не буду… — Она замолчала, изменив свое решение. — Принесите мне в комнату омлет и кофе.

— Очень хорошо, мадам. Сегодня отличный фильм по телевизору, я скажу повару, чтобы он приготовил ваш поднос до того, как начнется фильм.

— Спасибо, — пробормотала Джейн, не поднимая головы от книги до того момента, пока не услышала, как захлопнулась дверь. Затем она отложила книгу и бросилась в кресло. Как, должно быть, насмехается над ее семейной жизнью вся прислуга! Всего лишь несколько месяцев замужем, а ей уже приходится развлекать себя по вечерам телевизором. Она уже отдала должное желанию Николаса соблюсти приличия!

Слишком взбудораженная, чтобы расслабиться, она кружила по комнате, то поправляя вазу, то убирая пепельницу или бесцельным взором окидывая книжные полки. Если бы только она и Николас могли восстановить хоть часть их старой дружбы. Несколько раз, когда Николасу приходилось устраивать деловые обеды, она с удивлением замечала, что он оценивающе разглядывает ее, наблюдая, как она справляется с ролью хозяйки, и у нее возникало чувство, что в такие моменты он вспоминает их прежние отношения.

— Ты отличная хозяйка, — сказал он не далее как на прошлой неделе, когда они давали обед в честь газетного магната из Америки.

— Главное, — все правильно организовать, — ответила она, пытаясь скрыть удовольствие, которое доставил ей комплимент.

— Чтобы очаровать старика Эверитта, нужно нечто большее, чем организация. В следующий раз, когда мне придется иметь с ним дело, я приглашу тебя!

Еще несколько дней спустя она наслаждалась этими словами, пытаясь найти в них надежду на будущее. Но сейчас она поняла, что эти слова ничего не значили. Его волновала одна лишь Кэрол. Все, что ему было необходимо, — это свобода, чтобы жениться на ней.

Удрученная, она поднялась в свою комнату, помедлив у двери Николаса, более чем когда-либо тоскуя по его близости.

Ужин подоспел ровно в семь, но она только вяло поковырялась в тарелке; и хотя она попыталась посмотреть телевизор, ей было трудно сосредоточиться на эмоциональных передрягах других людей, ей хватало и своих собственных. В конце концов она выключила телевизор и пошла спать, но заснуть тоже не смогла: ее мысли постоянно крутились вокруг Николаса и Кэрол, эти два имени стучали в ее мозгу, как биение пульса. Ей не следовало выходить за него замуж; вся эта затея была бессмысленна. Вероятно, существовали какие-нибудь способы, как опротестовать завещание. И хотя мысль о расставании с Николасом была мучительна, она знала, что продолжать жить с ним в течение года будет для нее еще более мучительно, поэтому дала себе слово поговорить с ним об этом при первой возможности.

Она очнулась от легкой дремоты, услышав шаги в соседней комнате, и, включив настольную лампу, увидела, что часы показывали два тридцать ночи. Она слышала, как Николас расхаживает по своей комнате, и ее сердце болезненно забилось.

Облизав губы, она позвала его и услышала, что он перестал ходить, затем дверь отворилась и он прислонился к косяку, высокий и неприступный в своем темно-синем шелковом халате.

— Ты звала меня?

— Да. Я должна поговорить с тобой.

— Это не может подождать до утра? Уже довольно поздно для бессмысленных разговоров.

— Это не может ждать и это не бессмысленный разговор! Я видела брошь, которую ты купил Кэрол.

— Шпионишь? — безжалостно осведомился он.

— Я вынуждена была заехать к «Дину и Поулстоунсу» — надо было отремонтировать часы. Менеджер увидел меня и решил, что брошь была куплена мне. Он спросил, понравилась ли она мне!

Николас ничего не ответил, и его молчание усилило ее гнев.

— Я не могу больше выносить этот фарс. Это унизительно и внушает мне отвращение. Я требую развода сейчас! Я уверена, что тебе удастся оспорить завещание. Скажи, что я не выполняю свою часть сделки, — говори что хочешь, но, ради бога, освободи меня!

— Освободить тебя? — Николас подошел к ее кровати и пристально посмотрел на нее. — Ты отвратительная мошенница! Ты согласилась выйти за меня замуж, зная, как я отношусь к этому, но, как только тебе стало жаль себя, ты требуешь развода! Почему ты не отказалась выполнить это соглашение, когда услышала о нем при чтении завещания? Как ты осмеливаешься предлагать мне оспорить его сейчас! Разве ты не понимаешь, что теперь уже слишком поздно? Если ты думаешь, что я позволю трепать мое имя каждой газетенке в этой стране, тебе следует подумать еще раз! — Его губы сжались. — Неаргументированное прошение о недействительности брака не вызовет такого скандала, как опротестование завещания и…

— Скандал! — в ярости вскричала Джейн. — Тебя только это волнует! Коль скоро скандал не грозит твоему блистательному имени, тебя не волнует, что чувствуют несчастные люди! Не важно, что даже слуги жалеют меня, раз об этом никто не догадывается за пределами дома! — Слезы катились по ее щекам. — Как ты смеешь говорить о сделке, если сам не можешь выдержать даже трех месяцев! В эту сделку не входило, что ты будешь всюду появляться с Кэрол, чтобы выставить меня на посмешище!

Она ничего не видела сквозь слезы и потянулась за носовым платком. Николас протянул ей кружевной лоскуток, лежащий на ее ночном столике:

— Возьми.

— Спасибо, — всхлипнула она и вытерла глаза.

Комната была погружена в темноту, если не считать света ночника, который бросал золотистый отблеск на ее кровать. Ее волосы, освобожденные от шпилек, падали волнами до талии, ее ночная рубашка оставляла обнаженными белые плечи, и Николас почувствовал, как забурлила его кровь, и под влиянием импульса, который оказался сильнее его самого, он присел на краешек кровати, переполненный внезапным состраданием к ней.